Русское слово, №49, Пятница, 3-го марта 1917 г., Москва
Все переговоры по организации нового правительства были закончены около 3-х часов дня. Со списком новых министров в руках П. Н. Милюков вышел в Екатерининский зал и обратился к собравшимся морякам, солдатам и гражданам со следующей речью:
Речь П. Н. Милюкова
Состав нового правительства. -- Заявление о судьбе династии
-- Мы, -- сказал он, -- присутствуем в великие исторические минуты. Еще три дня назад мы были скромной оппозицией, а русское правительство казалось всесильным. Теперь это правительство рухнуло в грязь, с которой сроднилось, а мы и наши друзья слева выдвинуты революцией, армией и народом на почетное место членов первого русского общественного комитета. (Шумные и продолжительные аплодисменты).
Как могло случиться это событие, казавшееся еще так недавно невероятным? Как произошло то, что русская революция, низвергнувшая навсегда старый режим, оказалась чуть ли не самой короткой и самой бескровной из всех революций, которые знает история? Это произошло потому, что история не знает и другого правительства, столь грубого, столь бесчеловечного, столь трусливого и изменнического, как это, ныне низвергнутое правительство, покрывшее себя позором и лишившее себя в корне симпатий и уважения, которые связывают всякое всякое сколько-нибудь сильное правительство с народом.
Правительство мы низвергли легко и скоро, но это еще не все, что нужно сделать, остается еще половина дела, самая важная -- удержать в руках эту победу, которая нам так легко далась.
Как сделать это? Ответ прост и ясен: нужно организовать победу. Для этого, прежде всего, надо сохранить то единство воли и мысли, которое привело нас к победе.
Между нами, членами теперешнего кабинета, было много старых и важных споров и разногласий. Быть может, скоро эти разногласия станут важными и серьезными. Но сегодня они бледнеют и стушевываются перед этой общей и главной задачей, которая еще не разрешена вполне, -- задачей создать новую народную власть на место той старой, упавшей.
Будьте же и вы едины в достижении этой цели, как едины мы. Будьте едины в устранении политических споров, быть может, важных, но сегодня могущих еще вырвать из наших рук плоды победы.
Будьте едины и вы, солдаты и офицеры великой и славной русской армии, и помните, что армия сильна своим внутренним единством. Утерявшая это единство и раздробленная, она обращается в беспорядочную толпу, и всякая горсть вооруженных и организованных людей может взять ее голыми руками. Сохраните же это единство для себя и для нас и покажите, что после того, как мы так легко свергли бессильную старую власть, первую общественную власть, выдвинутую народом, не так легко низвергнуть. (Шумные и продолжительные рукоплескания). Я знаю, были грехи в прошлом, и отношение старой власти зачастую основывалось на крепостном начале. Но теперь ваше офицерство слишком хорошо понимает, что надо беречь и уважать в нижнем чине чувство человеческого и гражданского достоинства, а одержавшие победу солдаты также хорошо знают, что довершить ее и сохранить в своих руках они могут, сохранив связь со своим офицерством. (Шумные продолжительные аплодисменты и возгласы из рядов слушателей).
Я слышу, меня спрашивают, кто нас выбрал.
Нас никто не выбирал, ибо, если бы мы стали дожидаться народного избрания, мы не могли бы вырвать власти из рук врага. Пока бы мы спорили о том, кого выбирать, враг успел бы организоваться и победить и вас, и нас. Нас выбрала русская революция! (Шумные продолжительные аплодисменты).
Так посчастливилось, что в минуту, когда жать было нельзя, нашлась такая кучка людей, которые были достаточно известны народу своим политическим прошлым, и против которых не могло быть и тени тех возражений, под ударом которых пала старая власть. Но мы слишком хорошо помним, что мы сами еще недавно защищали начало ответственности власти перед народными избранниками. Мы не сохраним этой власти ни на минуту после того, как свободно избранные народом представители скажут нам, что они хотят на наших местах видеть других людей, более заслуживающих их доверия. (Рукоплескания).
Поверьте, господа, власть берется в эти дни не из-за сладости власти. Это не награда и не удовольствие, а заслуга и жертвы. (Шумные рукоплескания). И как только нам скажут, что жертвы эти больше не нужны народу, мы уйдем с благодарностью за данную нам возможность.
Но мы не отдадим этой власти теперь, когда она нужна, чтобы закрепить победу народа, когда, выпав из наших рук, она может достаться только врагу! (Рукоплескания. Возгласы: "Кто министры?").
Для народа не может быть тайны. Эту тайну вся Россия узнает через несколько часов, и, конечно, не для того мы стали министрами, чтобы скрыть в тайне свои имена. Я вам скажу их сейчас. Во главе нашего министерства мы поставили человека, имя которого означает организованную русскую общественность (Крики: "Цензовую!"), так непримиримо преследовавшуюся старым правительством. Князь Г. Е. Львов, глава русского земства (Крики "Цензового!"), будет нашим премьером и министром внутренних дел, который заместит своего гонителя. Вы говорите: "Цензовая общественность". Да, но она единственно организованная, которая даст потом возможность организоваться и другим слоям русского общества. (Рукоплескания).
Но, господа, я счастлив сказать вам, что и общественность нецензовая тоже имеет своего представителя в нашем министерстве. Я только получил согласие моего товарища А. Ф. Керенского занять пост в первом русском общественном кабинете. Мы бесконечно рады отдать в верные руки этого общественного деятеля то министерство, в котором он даст справедливое возмездие прислужникам старого режима, всем этим Штюрмерам и Сухомлиновым. (Рукоплескания). Трусливые герои дней, прошедших навеки, по воле судьбы окажутся во власти не щегловитовской юстиции, а министерства юстиции А.Ф. Керенского (Рукоплескания. Крики).
Вы хотите знать и другие имена? (Крики "А вы?").
Мне мои товарищи поручили взять руководство внешней русской политикой. (Бурные, продолжительные рукоплескания, разрастающиеся в овацию оратору, который кланяется во все стороны).
Может быть, на этом посту я окажусь и слабым министром, но могу обещать вам, что при мне тайны русского народа не попадут в руки врагов. (Бурные, продолжительные рукоплескания).
Теперь я назову вам имя, которое, я знаю, возбудит и здесь возражения. А. И. Гучков был моим политическим врагом (Крики: "Другом"!) в течение всей жизни Государственной Думы; но, господа, мы теперь -- политические друзья. Да, и к врагам надо быть справедливым. Ведь, Гучков в 3-й Государственной Думе приступил к переустройству русской армии, да еще и дезорганизованной маньчжурской неудачей. И он положил первый камень в той победе, с которой наша обновленная и возрожденная Россия выйдет из настоящей великой борьбы.
Мы с Гучковым люди разного типа. Я -- старый профессор, привыкший читать лекции, а Гучков -- человек действий. И вот теперь, когда я в этом зале говорю с вами, Гучков на улице столицы организует нашу победу. (Рукоплескания). Что бы вы сказали, если бы вместо того, чтобы расставлять вчера, ночью, войска на вокзалах, на которых ожидалось прибытие враждебных перевороту войск, Гучков принял участие в наших политических прениях, а враждебные войска, заняв вокзалы, заняли бы улицы, а потом и этот зал? Что сталось бы с вами здесь, со мною? (Клики одобрения. Возгласы "Верно!" Вопрос: "А морской министр?").
Пост морского министра, пока мы подыщем достойного кандидата, мы также оставляем в руках Гучкова.
Далее мы дали два места представителям либеральной буржуазии, которая первая в России попыталась организовать общественное представительство рабочего класса. (Рукоплескания. Крики: "Где оно?"). Господа, это сделало старое правительство.
А. И. Коновалов помог сорганизоваться рабочей группе при петроградском военно-промышленном комитете, а М. И. Терещенко сделал то же самое относительно Киева.
Вопрос с места: "Кто Терещенко?".
-- Да, господа, это -- имя, которое громко звучит на юге России. Россия велика, и трудно везде знать всех наших лучших людей.
Вопрос: "А земледелия?".
-- Господа, в эти дни продовольствование армии является серьезным и трудным вопросом, когда старое правительство довело почти до края бездны нашу родину, и каждое промедление грозит где-нибудь голодным бунтом, которые уже начались. В такое время мы назначили министром земледелия А. И. Шингарева, который, мы думаем, обеспечен той общественной поддержкой, отсутствие которой обеспечило провал г. Риттиху. (Бурные рукоплескания).
Вопрос: а пути сообщения?
На этот особенно важный для нашей победы пост мы выдвинули Н. В. Некрасова, товарища председателя Государственной Думы, особенно любимого нашими левыми товарищами. (Оживленные рукоплескания). Ну вот, кажется, почти все, что вас может интересовать.
Вопрос: а программа?
Я очень жалею, что в ответ на этот вопрос не могу прочесть вам бумагу, в которой изложена эта программа. Но дело в том, что единственный экземпляр программы, обсужденной вчера в длинном ночном совещании с представителями совета рабочих депутатов, находится сейчас на окончательном рассмотрении, и я надеюсь, что через несколько часов вы об этой программе узнаете. Конечно, я могу и сейчас вам сообщить важнейшие пункты.
Громкие крики: "А династия?".
Вы спрашиваете о династии? Я знаю наперед, что мой ответ не всех вас удовлетворит, но я скажу:
Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен. (Рукоплескания). Власть перейдет к регенту, Великому Князю Михаилу Александровичу. (Продолжительные и шумные рукоплескания). Наследником будет Алексей. (Крики: "Это старая династия!").
Да, господа, это -- старая династия, которую может быть, не любите вы, а может быть, не люблю и я.
Но доело сейчас не в том, кто что любит. Мы не можем оставить без ответа и без решения вопрос о форме государственного строя. Мы представляем его себе как парламентскую и конституционную монархию.
Быть может, другие представляют себе иначе, но теперь, если мы буем об этом спорить, вместо того, чтобы сразу решить, то Россия очутится в состоянии гражданской войны и возвратится в только что разрушенный режим.
Этого мы сделать не имеем права ни перед вами, ни перед собою. Однако, это не значит, чтобы мы решили вопрос бесконтрольно.
В нашей программе вы найдете пункт, согласно которому, как только пройдет опасность, и воцарится прочный порядок, мы приступим в подготовке созыва Учредительного Собрания, избранного на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. (Громкие аплодисменты). Свободно избранные народные представители решат, кто вернее выразит общее мнение России, мы или наши противники. (Рукоплескания. Шум. Крики: "Опубликуйте программу!").
Эти возгласы напоминают мне о важном вопросе, решить который зависит от совета рабочих депутатов, в руках которого находится распоряжение типографскими рабочими. Свободная Россия не может обойтись без самого широкого оглашения и обсуждения событий, в настоящую минуту интересующих всю Россию. Я надеюсь, что завтра же удастся восстановить правильный выход органов прессы, отныне свободной.
Господа, я мог бы перечислить и другие пункты программы, но думаю, что те, о которых я упомянул, интересуют вас главным образом, а о других вы узнаете из печати.
Голос мой охрип, мне трудно говорить далее. Позвольте на этих объяснениях пока остановить мою речь.
(Бурные рукоплескания. Движения в зале. Оратора несколько раз подхватывают и качают. Затем на руках выносят из Екатерининского зала).
Все переговоры по организации нового правительства были закончены около 3-х часов дня. Со списком новых министров в руках П. Н. Милюков вышел в Екатерининский зал и обратился к собравшимся морякам, солдатам и гражданам со следующей речью:
Речь П. Н. Милюкова
Состав нового правительства. -- Заявление о судьбе династии
-- Мы, -- сказал он, -- присутствуем в великие исторические минуты. Еще три дня назад мы были скромной оппозицией, а русское правительство казалось всесильным. Теперь это правительство рухнуло в грязь, с которой сроднилось, а мы и наши друзья слева выдвинуты революцией, армией и народом на почетное место членов первого русского общественного комитета. (Шумные и продолжительные аплодисменты).
Как могло случиться это событие, казавшееся еще так недавно невероятным? Как произошло то, что русская революция, низвергнувшая навсегда старый режим, оказалась чуть ли не самой короткой и самой бескровной из всех революций, которые знает история? Это произошло потому, что история не знает и другого правительства, столь грубого, столь бесчеловечного, столь трусливого и изменнического, как это, ныне низвергнутое правительство, покрывшее себя позором и лишившее себя в корне симпатий и уважения, которые связывают всякое всякое сколько-нибудь сильное правительство с народом.
Правительство мы низвергли легко и скоро, но это еще не все, что нужно сделать, остается еще половина дела, самая важная -- удержать в руках эту победу, которая нам так легко далась.
Как сделать это? Ответ прост и ясен: нужно организовать победу. Для этого, прежде всего, надо сохранить то единство воли и мысли, которое привело нас к победе.
Между нами, членами теперешнего кабинета, было много старых и важных споров и разногласий. Быть может, скоро эти разногласия станут важными и серьезными. Но сегодня они бледнеют и стушевываются перед этой общей и главной задачей, которая еще не разрешена вполне, -- задачей создать новую народную власть на место той старой, упавшей.
Будьте же и вы едины в достижении этой цели, как едины мы. Будьте едины в устранении политических споров, быть может, важных, но сегодня могущих еще вырвать из наших рук плоды победы.
Будьте едины и вы, солдаты и офицеры великой и славной русской армии, и помните, что армия сильна своим внутренним единством. Утерявшая это единство и раздробленная, она обращается в беспорядочную толпу, и всякая горсть вооруженных и организованных людей может взять ее голыми руками. Сохраните же это единство для себя и для нас и покажите, что после того, как мы так легко свергли бессильную старую власть, первую общественную власть, выдвинутую народом, не так легко низвергнуть. (Шумные и продолжительные рукоплескания). Я знаю, были грехи в прошлом, и отношение старой власти зачастую основывалось на крепостном начале. Но теперь ваше офицерство слишком хорошо понимает, что надо беречь и уважать в нижнем чине чувство человеческого и гражданского достоинства, а одержавшие победу солдаты также хорошо знают, что довершить ее и сохранить в своих руках они могут, сохранив связь со своим офицерством. (Шумные продолжительные аплодисменты и возгласы из рядов слушателей).
Я слышу, меня спрашивают, кто нас выбрал.
Нас никто не выбирал, ибо, если бы мы стали дожидаться народного избрания, мы не могли бы вырвать власти из рук врага. Пока бы мы спорили о том, кого выбирать, враг успел бы организоваться и победить и вас, и нас. Нас выбрала русская революция! (Шумные продолжительные аплодисменты).
Так посчастливилось, что в минуту, когда жать было нельзя, нашлась такая кучка людей, которые были достаточно известны народу своим политическим прошлым, и против которых не могло быть и тени тех возражений, под ударом которых пала старая власть. Но мы слишком хорошо помним, что мы сами еще недавно защищали начало ответственности власти перед народными избранниками. Мы не сохраним этой власти ни на минуту после того, как свободно избранные народом представители скажут нам, что они хотят на наших местах видеть других людей, более заслуживающих их доверия. (Рукоплескания).
Поверьте, господа, власть берется в эти дни не из-за сладости власти. Это не награда и не удовольствие, а заслуга и жертвы. (Шумные рукоплескания). И как только нам скажут, что жертвы эти больше не нужны народу, мы уйдем с благодарностью за данную нам возможность.
Но мы не отдадим этой власти теперь, когда она нужна, чтобы закрепить победу народа, когда, выпав из наших рук, она может достаться только врагу! (Рукоплескания. Возгласы: "Кто министры?").
Для народа не может быть тайны. Эту тайну вся Россия узнает через несколько часов, и, конечно, не для того мы стали министрами, чтобы скрыть в тайне свои имена. Я вам скажу их сейчас. Во главе нашего министерства мы поставили человека, имя которого означает организованную русскую общественность (Крики: "Цензовую!"), так непримиримо преследовавшуюся старым правительством. Князь Г. Е. Львов, глава русского земства (Крики "Цензового!"), будет нашим премьером и министром внутренних дел, который заместит своего гонителя. Вы говорите: "Цензовая общественность". Да, но она единственно организованная, которая даст потом возможность организоваться и другим слоям русского общества. (Рукоплескания).
Но, господа, я счастлив сказать вам, что и общественность нецензовая тоже имеет своего представителя в нашем министерстве. Я только получил согласие моего товарища А. Ф. Керенского занять пост в первом русском общественном кабинете. Мы бесконечно рады отдать в верные руки этого общественного деятеля то министерство, в котором он даст справедливое возмездие прислужникам старого режима, всем этим Штюрмерам и Сухомлиновым. (Рукоплескания). Трусливые герои дней, прошедших навеки, по воле судьбы окажутся во власти не щегловитовской юстиции, а министерства юстиции А.Ф. Керенского (Рукоплескания. Крики).
Вы хотите знать и другие имена? (Крики "А вы?").
Мне мои товарищи поручили взять руководство внешней русской политикой. (Бурные, продолжительные рукоплескания, разрастающиеся в овацию оратору, который кланяется во все стороны).
Может быть, на этом посту я окажусь и слабым министром, но могу обещать вам, что при мне тайны русского народа не попадут в руки врагов. (Бурные, продолжительные рукоплескания).
Теперь я назову вам имя, которое, я знаю, возбудит и здесь возражения. А. И. Гучков был моим политическим врагом (Крики: "Другом"!) в течение всей жизни Государственной Думы; но, господа, мы теперь -- политические друзья. Да, и к врагам надо быть справедливым. Ведь, Гучков в 3-й Государственной Думе приступил к переустройству русской армии, да еще и дезорганизованной маньчжурской неудачей. И он положил первый камень в той победе, с которой наша обновленная и возрожденная Россия выйдет из настоящей великой борьбы.
Мы с Гучковым люди разного типа. Я -- старый профессор, привыкший читать лекции, а Гучков -- человек действий. И вот теперь, когда я в этом зале говорю с вами, Гучков на улице столицы организует нашу победу. (Рукоплескания). Что бы вы сказали, если бы вместо того, чтобы расставлять вчера, ночью, войска на вокзалах, на которых ожидалось прибытие враждебных перевороту войск, Гучков принял участие в наших политических прениях, а враждебные войска, заняв вокзалы, заняли бы улицы, а потом и этот зал? Что сталось бы с вами здесь, со мною? (Клики одобрения. Возгласы "Верно!" Вопрос: "А морской министр?").
Пост морского министра, пока мы подыщем достойного кандидата, мы также оставляем в руках Гучкова.
Далее мы дали два места представителям либеральной буржуазии, которая первая в России попыталась организовать общественное представительство рабочего класса. (Рукоплескания. Крики: "Где оно?"). Господа, это сделало старое правительство.
А. И. Коновалов помог сорганизоваться рабочей группе при петроградском военно-промышленном комитете, а М. И. Терещенко сделал то же самое относительно Киева.
Вопрос с места: "Кто Терещенко?".
-- Да, господа, это -- имя, которое громко звучит на юге России. Россия велика, и трудно везде знать всех наших лучших людей.
Вопрос: "А земледелия?".
-- Господа, в эти дни продовольствование армии является серьезным и трудным вопросом, когда старое правительство довело почти до края бездны нашу родину, и каждое промедление грозит где-нибудь голодным бунтом, которые уже начались. В такое время мы назначили министром земледелия А. И. Шингарева, который, мы думаем, обеспечен той общественной поддержкой, отсутствие которой обеспечило провал г. Риттиху. (Бурные рукоплескания).
Вопрос: а пути сообщения?
На этот особенно важный для нашей победы пост мы выдвинули Н. В. Некрасова, товарища председателя Государственной Думы, особенно любимого нашими левыми товарищами. (Оживленные рукоплескания). Ну вот, кажется, почти все, что вас может интересовать.
Вопрос: а программа?
Я очень жалею, что в ответ на этот вопрос не могу прочесть вам бумагу, в которой изложена эта программа. Но дело в том, что единственный экземпляр программы, обсужденной вчера в длинном ночном совещании с представителями совета рабочих депутатов, находится сейчас на окончательном рассмотрении, и я надеюсь, что через несколько часов вы об этой программе узнаете. Конечно, я могу и сейчас вам сообщить важнейшие пункты.
Громкие крики: "А династия?".
Вы спрашиваете о династии? Я знаю наперед, что мой ответ не всех вас удовлетворит, но я скажу:
Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен. (Рукоплескания). Власть перейдет к регенту, Великому Князю Михаилу Александровичу. (Продолжительные и шумные рукоплескания). Наследником будет Алексей. (Крики: "Это старая династия!").
Да, господа, это -- старая династия, которую может быть, не любите вы, а может быть, не люблю и я.
Но доело сейчас не в том, кто что любит. Мы не можем оставить без ответа и без решения вопрос о форме государственного строя. Мы представляем его себе как парламентскую и конституционную монархию.
Быть может, другие представляют себе иначе, но теперь, если мы буем об этом спорить, вместо того, чтобы сразу решить, то Россия очутится в состоянии гражданской войны и возвратится в только что разрушенный режим.
Этого мы сделать не имеем права ни перед вами, ни перед собою. Однако, это не значит, чтобы мы решили вопрос бесконтрольно.
В нашей программе вы найдете пункт, согласно которому, как только пройдет опасность, и воцарится прочный порядок, мы приступим в подготовке созыва Учредительного Собрания, избранного на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. (Громкие аплодисменты). Свободно избранные народные представители решат, кто вернее выразит общее мнение России, мы или наши противники. (Рукоплескания. Шум. Крики: "Опубликуйте программу!").
Эти возгласы напоминают мне о важном вопросе, решить который зависит от совета рабочих депутатов, в руках которого находится распоряжение типографскими рабочими. Свободная Россия не может обойтись без самого широкого оглашения и обсуждения событий, в настоящую минуту интересующих всю Россию. Я надеюсь, что завтра же удастся восстановить правильный выход органов прессы, отныне свободной.
Господа, я мог бы перечислить и другие пункты программы, но думаю, что те, о которых я упомянул, интересуют вас главным образом, а о других вы узнаете из печати.
Голос мой охрип, мне трудно говорить далее. Позвольте на этих объяснениях пока остановить мою речь.
(Бурные рукоплескания. Движения в зале. Оратора несколько раз подхватывают и качают. Затем на руках выносят из Екатерининского зала).
Комментариев нет:
Отправить комментарий